(no subject)

Дело о "отце-педофиле и кошке с членом вместо хвоста" приобретает новый интересный оборот.
Предыстория кратко:
В больнице в судне с мочой девочки на анализ обнаружили мертвый сперматозоид (то ли раньше там был и просто судно было нечистое, то ли из девочки всеже, то ли вообще показалось и не было его - повторные анализы ничего подозрительного не дали). Но дело завели, и надо его положительно закрывать. Одно из самых весомых доказательств - это психологических анализ рисунков девочки, по которым психолог сделала вывод, что девочка подвергалась насилию. То талия у нарисованных животных прослеживается, то хвост слишком пушистый и на член похож.

А теперь новость - сама психолог, которая диагноз ставила - девушка с изюминкой. Плети, наручники, капающий воск, все дела.

А подумалось мне вот что - психология, наука изначально очень субъективна, но постепенно обрастает всякими документальными подтверждениями своей правоты. А тут у нас сейчас есть положительная обратная связь. Девочки, рисующие животных с пушистыми хвостами, считаются жертвами насилия, с точки зрения психологии. Их "насильников" - садят. А затем следующие девочки, рисующие животных с пушистыми хвостами - уже просто стопудово жертвы насилия, не сомневайтесь, вот даже решение суда есть, все малолетние развращенные девочки, так рисовали.

Психологическое субъективное суждение о реальности ("я вообще-то не знаю на самом деле, но раз вы спрашиваете, то мне кажется, что эту девочку насиловали") приводит к документализации реальности ("насиловали или нет - уже неважно, но вот мы делаем документ с печатью, что мы порешили, что насиловали, раз уж кому-то так показалось"), а затем этот документ служит уже заменой реальности ("на самом деле насиловали, потому что вот документ") для подтверждения правоты теорий.