![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
xen0nСтранно, но я мало что о ней знаю. Те книжки про рыцарей и прекрасных леди, зачитанные мной в детстве до дыр, так и не дали никакого представления о ней. Многие пишут её с большой, заглавной буквы, но почему? Инеют представление? Или познали? Может быть. В юношество я вошёл с чётким ощущением того, что она единственная и навсегда. Это было всё, что я о ней знал. Представляете, сотни тысяч прочитанных слов и пережитых волнений, а знаешь только то, что она единственная и навсегда. Немного для шестнадцати лет. А потом ты встречаешь её, думая, что это она. Потом университет, разные факультеты, много девушек и встречи всё реже. А потом. А потом ты понимаешь, что не единственная. А потом понимаешь, что и не навсегда.
А потом тебе двадцать и ты смотришь на неё, как на смешное несуществующее, но где-то не веришь тому что происходит. Заставляешь себя, вспоминая прочитанные и рассказанные истории о ней, каждую следующую считать единственной и навсегда. А потом заставляешь себя считать обратное. Говорят на сердце, как на дереве, остаются кольца.
А потом тебе двадцать три, а единственных пять и навсегда две. Путаешься, обманыеваешь, себе врёшь и нагло ищешь её. А потом находишь, успокаиваешься, проходит время и снова не навсегда, снова не единственная. А потом пытаешься выбросить из головы эти книжки. «В таком-то возрасте!», — говоришь себе с укоризной. А потом тебе двадцать семь, а книжки в голове и жажда единственной и навсегда.
И мир говно, вроде бы, и людей плохих больше чем хороших, и жмёшься ты изо всех сил к этим хорошим, пытаешься хоть как-то чтобы единственная, хоть чуть-чуть чтобы навсегда, но не всегда получается и единственная зачастую не совсем. Живёшь и думаешь: «В таком-то возрасте!» Становится стыдно перед собой, ругаешь себя, смеёшься, пьёшь и рассказываешь другу, а он всё прекрасно понимает и молчит, поднимая вместе с тобой рюмку.
За единственную и навсегда.
Она есть, правда, я читал об этом. Когда-то давно, в детстве.
-- Гоблин Гага
Гага против розовых соплей
А потом тебе двадцать и ты смотришь на неё, как на смешное несуществующее, но где-то не веришь тому что происходит. Заставляешь себя, вспоминая прочитанные и рассказанные истории о ней, каждую следующую считать единственной и навсегда. А потом заставляешь себя считать обратное. Говорят на сердце, как на дереве, остаются кольца.
А потом тебе двадцать три, а единственных пять и навсегда две. Путаешься, обманыеваешь, себе врёшь и нагло ищешь её. А потом находишь, успокаиваешься, проходит время и снова не навсегда, снова не единственная. А потом пытаешься выбросить из головы эти книжки. «В таком-то возрасте!», — говоришь себе с укоризной. А потом тебе двадцать семь, а книжки в голове и жажда единственной и навсегда.
И мир говно, вроде бы, и людей плохих больше чем хороших, и жмёшься ты изо всех сил к этим хорошим, пытаешься хоть как-то чтобы единственная, хоть чуть-чуть чтобы навсегда, но не всегда получается и единственная зачастую не совсем. Живёшь и думаешь: «В таком-то возрасте!» Становится стыдно перед собой, ругаешь себя, смеёшься, пьёшь и рассказываешь другу, а он всё прекрасно понимает и молчит, поднимая вместе с тобой рюмку.
За единственную и навсегда.
Она есть, правда, я читал об этом. Когда-то давно, в детстве.
-- Гоблин Гага
Гага против розовых соплей
